Карл Чинн - «Острые козырьки»: как это было. Билли Кимбер, «Бирмингемская банда» и ипподромные войны 1920-х
Джеймс провел в Шорнклиффе почти шесть месяцев, но после этого его не сослали, а перевели в Дартмур, что в Девоне, и в 1855 году выпустили на поруки. Похоже, он поддерживал отношения со своей дочерью Бриджит, и через десять лет она указала его как чернорабочего в своем свидетельстве о браке. Более того, она вместе с мужем проживала на Канал-стрит в Вулвергемптоне, где жил и сам Джеймс.
Он умер в 1871 году в Вулвергемптонском работном доме. Своим одиночеством он был обязан не только несчастливой судьбе, но и собственным прегрешениям, ведь Джеймс Деррик почти всегда жил словно бы не в своей тарелке, словно на обочине жизни. Смерть согнала его и с обочины – как нищего, Джеймса похоронили в братской могиле с другими подобными ему бедолагами, не обозначив даже места, где они нашли свой последний приют.
Что же случилось с моей прапрапрабабкой Элизой и ее детьми, когда Джеймса заключили в тюрьму? Вскоре после этого, в октябре 1850 года, ее также приговорили к шести месяцам каторжных работ за воровство, а детей определили в работный дом Вулвергемптонского союза. Моему прапрадеду Джону было шесть. Его мать затем вышла замуж за Уильяма Кейси, так что, возможно, они с Джеймсом не были официально женаты. К 1861 году она осталась вдовой с четырьмя детьми, которым не исполнилось и восьми лет, и перебралась в Уолсолский работный дом.
Интересно, что проведенная в тот год перепись населения учла ее сына и моего прапрадеда Джона Деррика как пятнадцатилетнего юношу, который жил один в доме № 181 по Кок-стрит в Дарластоне и сам зарабатывал на жизнь. Он был шахтером и добывал железную руду. Через десять лет Джон переехал в Бирмингем и поселился на Херст-стрит – рядом с современным Музеем, входящим в Национальный фонд. Работая мастером по обслуживанию телеграфных столбов, он стал жить с Эдвардом Томпсоном и его овдовевшей дочерью Катериной. Через несколько месяцев Джон с Катериной обвенчались в англиканской церкви Святого Андрея в Бордсли и к 1881 году переехали в дом на Моул-стрит в Спаркбруке. С ними жила дочь Катерины от первого брака, их общая дочь Флора шести лет, сыновья Джон девяти лет, Джеймс четырех лет и мой прадед Эдвард, которому было всего два. Вскоре они с Джоном уже встанут на учет в полиции.
В феврале 1891 года «Бирмингем Дейли Пост» сообщила, что полицейский суд Балсол-Хит привлек к ответственности двадцатилетнего Джона Деррика за нападение на полицейского констебля на Томас-стрит (позже она стала частью Хайгейт-роуд в Спаркбруке). В те годы как раз свирепствовали «драчуны» и только появлялись «острые козырьки», и Джон явно принадлежал к одной из этих банд. Он был чернорабочим, жил с семьей на Эмили-стрит в Хайгейте и был «хорошо знаком полицейским властям как член банды хулиганов, которые постоянно нарушали общественный порядок в Спаркбруке».
Тридцать первого января Джон был в составе банды, которая спровоцировала драку, а когда полицейский констебль Рэгг попытался остановить ее и взять под арест одного из правонарушителей, Джон Деррик кинул в него кирпич. Инспектор Гаррисон доложил судьям, что подсудимый был «постоянным источником проблем и одним из предводителей дебоширов в округе». Деррика приговорили к тюремному заключению сроком шесть недель.
К тому времени младшему брату Джона, Эдварду, исполнилось одиннадцать лет, и он учился в ремесленном училище на Пенн-стрит, которое на самом деле находилось на Эллкок-стрит в Деритенде рядом с Хит-Милл-лейн. В 1857 году Акт о ремесленных училищах наделил мировых судей правом определять бездомных детей в возрасте от семи до четырнадцати лет в подобные учреждения. Через четыре года это право распространилось также на мальчишек младше четырнадцати лет, которые совершили преступление, наказуемое тюремным заключением, или не поддавались родительскому контролю.
По мнению клерка Бирмингемского школьного совета мистера Дж. Б. Дэвиса, «в ремесленном училище может учиться ребенок, который еще не стал малолетним преступником и не может называться таковым, но уже совершил мелкие деяния, которые фактически являются преступлениями. Это ребенок, попавший в тяжелые жизненные обстоятельства, которого нужно вызволить из его окружения». К несчастью, ремесленное училище на Пенн-стрит не смогло помочь моему прадеду. В 1893 году его признали виновным в бродяжничестве, а в октябре 1894 года он отсидел семь дней в тюрьме за кражу пяти буханок хлеба. Всего через несколько недель «Бирмингем Дейли Пост» сообщила, что шестнадцатилетнего Эдварда Деррика приговорили к четырем месяцам каторжных работ за ограбление.
Затем, в 1897 году, его на два месяца посадили в тюрьму и назначили ему двухлетний надзор за кражу велосипеда. Едва он вышел из тюрьмы, как его снова осудили за сквернословие, после чего в октябре 1898 года его приговорили к двенадцати месяцам заключения за взлом счетной конторы. В полицейских записях значится, что он был ростом 5 футов 3½ дюйма[3], имел синюю отметину на тыльной стороне одной из рук и запястье и татуировку в виде русалки на тыльной части другой руки.
Уже будучи рецидивистом, в 1899 году Эдвард напал на полицейского констебля, в 1900-м его арестовали за пьянство, а в октябре 1901-го под именем Фредерика Питта поймали в Стаффорде и посадили на три года за причинение вреда здоровью. Наконец, в октябре 1906 года его приговорили к двум месяцам каторжных работ за кражу корзины у вдовы.
Год спустя Эдвард Деррик женился на моей прабабке Аде Уэлдон. Венчание прошло в церкви Христа в Спаркбруке. Он назвался каменщиком, хотя ранее и заявлял, что работает портным, а позднее будет считаться продавцом металлолома и старьевщиком. Ада родилась на очень бедной Парк-стрит рядом с Булл-Ринг. Она работала на складе и жила вместе со старшей и младшей сестрой, матерью и ее вторым мужем на Вотон-стрит в Хайгейте.
Мой прапрадед Эдвард Деррик в возрасте 16 лет в 1895 году, когда его обвинили во взломе дома. На нем типичные кепка и шарф «острого козырька».
После свадьбы Ада переехала в дом № 23 по Стадли-стрит, который стоял всего в нескольких ярдах от дома брата Эдварда, Джеймса, снимавшего квартиру в Силлс-Билдингс. Но брак не изменил Эдварда к лучшему. Когда в начале 1980-х годов я проводил исследования для своей докторской диссертации, мне удалось побеседовать с Лил Престон, которая жила в одном дворе с ним, его женой Адой и дочерью Мейси – моей бабушкой. Она вспоминала, что Эдвард был жестоким человеком, который, напившись, часто устраивал скандалы и переворачивал весь свой дом вверх дном, из-за чего Аде и Мейси приходилось ночевать в общественной прачечной, во дворе или прятаться от него в доме ее бабушки, всеми любимой бабули Кэри.
В нашей семье считалось, что Ада развелась с Эдвардом Дерриком, после того как он ушел от нее. Я всегда сомневался в этом, считая, что развод был слишком дорог для выходца из рабочего класса. Я ошибался. Ада действительно получила развод в 1922 году и смогла сделать это как «бедный человек» в соответствии с правилами верховного суда. Она не могла подписать ни одно из заявлений и вынуждена была ставить крест в присутствии нотариуса.
Документы на развод подтверждают, что с лета 1913 года Эдвард Деррик не обеспечивал жену и ребенка ни продовольствием, ни одеждой. Они существовали на деньги, которые Ада зарабатывала, стоя у станка на производстве меди. В апреле 1915 года в доме № 25 по Стадли-стрит Эдвард жестоко избил жену и угрожал ее убить. Через шесть месяцев он снова напал на Аду с кулаками и нанес ей телесные повреждения.
Эдвард в 1906 году, когда его признали виновным в краже корзины.
Ада Чинн, в девичестве Уэлдон, ранее Деррик (сидит справа). Снимок сделан в 1919 году на празднике по поводу окончания войны, устроенном на Стадли-стрит в Спаркбруке. Когда Ада развелась с Эдвардом, она вышла замуж за моего деда Ричарда Чинна. Мать Ады, моя прапрабабушка Розина Уэлдон стоит слева, а рядом с ней стоит миссис Престон, мать Лил Престон. Рядом с Адой сидит миссис Уэлдрон.
Подчеркивалось, что «он часто напивался, бранился и сквернословил» в адрес Ады, а также «постоянно разбивал мебель и дважды вламывался в дома». К счастью, в январе 1916 года он бросил жену и дочь и переехал в Ковентри, где поселился на Бревери-стрит вместе со вдовой миссис Мерфи.
«Козырьки» вроде моего прапрадеда Эдварда Деррика и «драчуны» вроде его брата Джона были хулиганами, которые дрались друг с другом, нападали на невинных людей и совершали мелкие правонарушения. Нет никаких свидетельств, что они занимались крышеванием. Однако один человек, который, вполне вероятно, был «острым козырьком», сразу после Первой мировой войны действительно стал крышевать английские ипподромы и вскоре превратился в самого могущественного гангстера Англии. Он добился этого, возглавляя грозную «Бирмингемскую банду» и руководя ее лондонскими союзниками – «Парнями из Элефанта» и «Камденской бандой». Его звали Билли Кимбер.
